Мама (Продолжение)

Мама

(Продолжение. Начало в №7 от 22.01.2919 г.).

Барак Дальстроя

В Певеке, в 18 км от предыдущего поселка, ее семья получила большую жилую комнату в нетипичном бараке в два этажа для служащих. Здесь одна кухня была на 8 семей, а не на 14 – 16, как в других. Жили рядом с управлением и клубом «Дальстроя», школой-интернатом. Валера впервые пошел в детский сад, размещенный в барачном одноэтажном строении. Магазины, почта и футбольное поле без трибун, называемое «стадионом», утверждали статус поселка как центра местной власти и цивилизации.

Так руководством ЧЧГПУ был поощрен 6-летний труд мужа в «Дальстрое» и производственные успехи ее самой. В ноябре 1954 года ей, впервые на Севере, была объявлена «благодарность за отличную работу в навигационный период». Тогда она была привлечена к приемке грузов, прибывающих морем. Кроме того, отвечала за их сохранность при перевозке по трассе. Через полгода – вторая «благодарность за отличное выполнение своих служебных обязанностей» секретаря-машинистки.

При этом быт дальстроевского барака отражал исторические, на Севере, условия времени и был предельно прост. Комнаты в 18 – 20 кв. м, как правило, имели фанерную перегородку, недостающую до потолка, но от одной боковой стены до другой. Она имела проходной проем, была покрашена по вкусу и делила площадь на две неравные половины: «кухонную» – от входной двери и «спальную» - от единственного окна, в соотношении один к двум или один к трем, по желанию.

На меньшей территории размещался стол прямоугольной формы с выдвижным плоским ящиком и полками, прикрытыми занавеской под столешницей. На нем маленькая, на одну кастрюлю, электроплитка с изогнутой в лабиринт по плоскости и не защищенной от прикосновения металлической нагревательной спиралью. Пара табуреток, топчан для отдыха. Над головой – веревки для сушки белья и лампочка. По стене на гвоздях – верхняя одежда. В углу на полу – прикрытое помойное ведро. За перегородкой сравнительно парадно. Две – три кроватки по стене. Посредине – небольшой круглый стол под скатеркой. По одну сторону окна – этажерка с переносным на откидной опоре зеркалом, бытовой парфюмерией и галантереей, книгами, газетами. По другую сторону – тумбочка с постельным бельем и патефоном на ней. Фанерный короб, заменяющий платяной шкаф. Между рамами окна – сварная решетка из прута 10 – 12 мм. Два стула. Голая лампочка, свисающая с потолка. Тюль, занавеска – вот и все.

Ее комната под №8 одной стеной примыкала к тамбуру входа в барак и была, пожалуй, самой холодной на этаже. Состав соседей с семьями по другим комнатам в порядке номеров был следующий: инженер-экономист, диспетчер автобазы, врач больницы, техник-геолог, горный инженер, дежурный пожарный, бухгалтер стройуправления. На всех одна кухня с печью на угле, за ней в пристройке один общий рукомойник, выгребной холодный туалет на две кабины. Вода в бочках у окна.

В летнем отпуске 1955 года Наталья с мужем материально помогли в Дюртюлях расширить площадь семейного дома, добавив к нему комнату с полноценной печью. А братьям и сестрам содействовали в благоустройстве их семейных гнезд. Они были воодушевлены своей ролью опекунов для родственников на пути от беспросветной нищеты к лучшей жизни. С энтузиазмом молодых и новыми силами они вновь заключают договор с Дальстроем и, теперь вместе втроем, добираются до Чукотки.

Полярный Певек

Здесь начинается переход от полувоенного к социальному развитию хозяйства. На честные заработки приличных денег приезжают все больше вольнонаемных с опытом работы в больших городах. Ими, в первую очередь, укреплялся кадровый состав управленческого персонала. В этой связи Наталья и была приказом перемещена сортировщиком «Продснаба» на бензозаправочную станцию. Та одиноко стояла на подъеме 2-го км начала трассы, уходящей на север, большинства горных предприятий района.

С этой точки обзора вся окружающая местность ей была видна, как на ладони. Поселок Певек располагался на каменной косе полуторакилометровой длины и 300 – 400 м ширины. Сверху выглядел большим, низким кораблем, похожим на нынешние контейнеровозы. Это «судно» стояло под углом к берегу и было странным образом пришвартовано к нему кормой. Над ней будто главной надстройкой возвышалось здание ТЭЦ. А «на носу» маячили стрелы подъемных кранов морского порта. Около сотни одно-, двухэтажных бараков и зданий линейно и свободно выстроилось на плоской каменной поверхности морской косы тремя продольными улицами. На высоте метра над землей они были соединены трубами центрального отопления, укутанными в вату и заключенными в короба из досок и угольного шлака под ними. Сверху, с неба, эти коробки казались «канатами», связывающими контейнеры друг с другом. А на земле они служили тротуаром, связывая теплом людей средь вечной мерзлоты.

Корабельным трапом от трети борта с носа к берегу узкой полосой насыпана километровая дамба. По ней – дорога от поселка к продовольственным и товарным складам на 5 километре. Далее она продолжалась на юг, вдоль моря, к руднику по добыче олова. У береговой части дамбы – бывшие бараки отдельного лагерного пункта из заключенных строителей в 30-е годы прошлого века. За 20 лет отгороженный сухой уголок морского прилива талыми водами с гор опреснился, и здесь образовалось треугольной формы озеро. Вода искусственного водоема потреблялась только ТЭЦ. Она дымила практически без отдыха, но не слишком портила окружающий пейзаж. От севера поселок прикрывали горы с каменными карьерами, остатками колючей проволоки и сторожевых вышек. С западного края одна из гор будто падала в море высоким, темным, отвесным скальным обрывом. На юго-запад от поселка, в 8 – 12 км, «огромным танкером на мели» замерла плоская бескрайность острова Раутан, охраняющего морскую гавань от штормов и надвыжки льда Арктики. Но ни деревца, ни кустика. Только камень гор, мох и лужи сопок, болотистый кочкарник долин. Серовато-рыжая трава на безлюдных просторах тундры. И неизменный спутник этих мест – ветер, пронизывающий, вездесущий, неутомимый, изматывающий. В короткое и светлое, под немеркнущим небом, лето он порывами бросает людей то в дрожь, то в пот. Долгой беспросветной зимой – шквалом валит с ног на улице или, как в камеру предварительного заключения, запирает в домах.

Дети Чукотки

К вечеру теплого, но пасмурного дня Наталья вместе с соседями завершала уборку территории вокруг барака после растаявшего снега. И вдруг почувствовала себя плохо. В кабине уже нагруженного самосвала ее отвезли в больницу. На утро 4 июня 1956 года, при ярком солнце, стало известно о рождении ее златокудрого второго дитя – сына. Позже его в честь деда по отцу нарекли Петром. Но редкое в здешних местах событие ненадолго подняло настроение семьи и ее окружения. Неожиданно резкое развенчание культа личности И. В. Сталина на XX съезде КПСС деморализовало многих, особенно среди фронтовиков. В «Дальстрое» к тому же напряглись отношения вольнонаемных с бывшими заключенными. Политическое разобщение в обществе преодолевалось традиционным в России бытовым способом отчаянного застолья и разбирательства. Но при этом так же искренне и великодушно многие стремились к примирению. Сия горькая полная чаша здесь мало кого минула. Но и власти, используя политическую оттепель, узаконили этот народный способ смягчения «атмосферы». В большой столовой на нижнем этаже двухэтажной гостиницы «Дальстроя» за «первым магазином» был открыт вечерний ресторан. В двухстах метрах от него, по другую сторону площади, за почтой, в каком-то приземистом строении появился и «бражной ларек» для простого люда. Он и стал для Натальи первым поручением от властей на «идеологическом фронте».

С сентября 1956 года она стала продавцом ларька, позже была его заведующей. Работала ответственно и честно, понимая разных людей, проявляя великое терпение и необходимый такт в общении с покупателями, специфически сложной категории. Постоянно ворочала тяжелые деревянные бочки с железными обручами. Однажды не удержала, и ребром одной ей почти отсекло кисть правой руки по запястью. Руку удалось спасти. С гипсом на одной руке несколько месяцев работала одной другой.

Малыш в семье часто болел, страдая авитаминозом. Заботы о нем и хозяйстве делили с ней мужчины. Муж готовил еду, старший сын убирал комнату и стирал легкие пеленки. Вскоре в поселке нашлись земляки из Башкирии – татары, которые стали помогать в уходе за ее грудным ребенком. Петр летом 1957 года, едва только начал ходить, с отцом уехал в отпуск. Там в Наратастах и был оставлен для поправки здоровья. Валера пошел в 1 класс школы Певека.

Накануне, 16 апреля 1957 года, был расформирован «Дальстрой», и 1 июня 1957 года организован Совет народного хозяйства (совнархоз) Магаданского экономического района. Здешняя жизнь начала принимать общегосударственные формы. В поселке Певек образовали Чаунский райком профсоюза рабочих металлургической промышленности. В его штат на должность завхоза будущего пионерского лагеря и была принята Наталья. Это стало ее вторым поручением на «идеологическом фронте». Она была организатором единственного в районе и одного из первых на Чукотке пионерского лагеря. Таким образом, Наталья стала участником создания системы оздоровительной работы с «северными» детьми. В не летний период в ее обязанности входило осуществление взаимодействия трудовых коллективов, школы и детсадов в организации быта, досуга и отдыха малых и юных жителей района. Все проблемы жизнеобеспечения детей, обживающих суровый край, стали ее делом жизни. она многие годы избиралась председателем родительского комитета Певекской средней школы-интерната. При ее непосредственном участии здесь открылись столовая и буфет. Была построена и оснащена предметными кабинетами первая в районе двухэтажная пристройка к школе. Распределялся фонд новой детской теплой одежды вне очереди проблемным семьям. Решался комплекс вопросов воспитания детей местных чукчей в цивилизованных традициях.

Летом 1957 года Наталья, после отработанных по договору очередных трех лет, выехала в отпуск на материк с Валерой. Впервые, как и у мужа, у нее появилось желание подлечиться от последствий отрицательного влияния неблагоприятных условий жизни. Поехала в санаторий. Потом – помощь родне. Одела детей и приоделась сама. Годом раньше муж купил подержанные легковушку и мотоцикл. Петра вновь оставили у бабушки. И опять двинулись за деньгами на Север.

Святая душа

О том, что жизнь на Дальнем Севере уже не столь зловеща, а заработки все еще значительные, узнавало все больше граждан СССР. Уже тогда барачная комната ее семьи становилась местом первого приюта семей земляков разных национальностей из Башкирии. Здесь, в райцентре, они жили со своими детьми иногда по нескольку месяцев до решения вопросов их работы и жилья в поселках района. Среди них были геолог, экономист, строитель, энергетик, милиционер и многие другие. Земляки были благодарны радушной и благополучной семье. Столовались и поддерживали порядок в комнате совместно. Муж был рядом и получал хорошую зарплату. Валера отлично учился в школе и выделялся на районных концертах игрой на фортепьяно. Петр проводил счастливое детство в ее родной деревне. Там летом тепло, речка, лес, а зимой – печка, баня, пироги. Круглый год много солнца и парного молока. Рядом – нескончаемая сказка чудес из жизни домашних животных. Теперь Наталья жила насыщенной и производственной, и общественной жизнью. Многочисленные обязанности профсоюзного работника по должности она сочетала с бесконечными хлопотами общественного активиста по натуре. Часто ненормированным рабочим днем, с окончанием за полночь, готовила множество документов райкома. На печатной машинке, вручную, в отсутствии теперешней множительной техники. В другие вечера – репетиции самодеятельного хора и драмкружка в клубе «Дальстроя». Эти проявления ее человеческих качеств были замечены, и с 1 января 1961 года она была утверждена в должности секретаря-машинистки Чаунского РК профсоюза металлургов. Это был уже целый участок борьбы за «построение основ общества коммунистических отношений». А кто уверовал – тот и свят в искреннем стремлении своим самоотверженным трудом добиться всеобщего блага. Так она всегда и работала: много, вдохновенно, ставя общественные интересы выше семейных и личных забот.

(Продолжение следует).